Леонид Андреев. Писатель, к личности и творчеству которого так и тянет применить понятие «феномен». Его авторский стиль был довольно своеобразным и представлял собой сочетание сразу нескольких литературных направлений. Видимо, только таким образом, творя на стыке эпох, и возможно выразить дух своего времени.

По мнению философа Василия Розанова, этот яркий представитель Серебряного века русской литературы сорвал «покров фантазии с действительности» и показал её «как она есть». При этом определять творческий метод Андреева как «реализм» (равно как «модернизм», «символизм» или, к примеру, «экспрессионизм») значило бы сознательно упрощать картину в бесплодной попытке втиснуть его в определённые строгие рамки. Важно то, что, находясь в зените славы, писатель создавал такие произведения, о которых неустанно спорили и критики, и читатели.

Родился он 21 августа (9 августа по старому стилю) 1871 года в Орле. Молодость Леонида Николаевича прошла в простой семье землемера и дочки польского помещика. Мальчик был первенцем в семье (позже родилось ещё пятеро детей). С самых ранних лет он пристрастился к чтению, причём изучал книги не только дома, но и в местной библиотеке. Постепенно его выбор становился всё более осознанным, и прочитанные в юности произведения сильно повлияли на его мировоззрение. Андреев делал выписки из книг Ч. Дарвина, Р. Крафт-Эбинга, М. Нордау и других авторов, интересовался биографиями учёных.

Но особенно увлекла его философия. Эдуард Гартман, Фридрих Ницше и Артур Шопенгауэр совершили настоящий переворот в его восприятии действительности. Зоя Пацковская, двоюродная сестра Леонида Андреева, вспоминала: «Ещё в гимназии начитался он Шопенгауэра. И нас замучил прямо. Ты, говорит, думаешь, что вся Вселенная существует, а ведь это только твоё представление, да и сама-то ты, может, не существуешь, потому что ты – тоже только моё представление. Его ворожила Мировая воля – все проявления одной загадочной и безумно-злой силы, желающей погубить человека».

Андреев сделался настоящим фаталистом, испытывая жизнь на прочность. Ещё в 16 лет он захотел проверить философские учения о воле Провидения и лёг между рельсами перед приближающимся поездом. А спустя семь лет вследствие одной сердечной драмы последовала неудачная попытка самоубийства. Тем не менее, страх перед смертью не отступал у писателя до самого конца его дней, в то же время постоянно привлекая его как нечто принципиально непознаваемое, вызывая несколько болезненный интерес. По всей видимости, писатель полагал, что каждый человек может являться носителем некой разрушительной силы, порой (и чаще всего) даже не осознавая этого. По словам Галины Боевой, «“ужасное” у Андреева часто обнаруживается в скрытом, повседневном, привычном, оборачивающимся своей противоположностью, обнажающим потаённое, дремавшее в человеке – и потому особенно “ужасном”. Поскольку это “ужасное” содержит в себе и своё, и чужое, оно и отталкивает, и манит, и пугает, и завораживает».

Всё это очень заметно в его творчестве. По сути, нами управляет бессознательное, вслед за философами и психологами того времени утверждает писатель. Актуальная идея начала ХХ века определила главный импульс его авторского стиля, насытив последний ощущением трагичности Бытия, душевным надрывом и нервным изломом.

Уже в ранних (и, кстати говоря, наиболее «реалистичных») рассказах Леонида Андреева Судьба играет человеком. И повороты её приводят к непредсказуемым последствиям, то есть никто не способен предопределить свою дальнейшую жизнь.

Вот «Ангелочек» – казалось бы, типичная «рождественская история». Мальчику Сашке, судьба которого пуста и безрадостна, довелось побывать на «ёлке» в богатой семье, где ему подарили игрушку, казавшуюся неземным чудом. Но наутро «ангелочек» от тепла растаял, словно призрачный символ надежды. И непонятно, окажется ли дальнейшая жизнь героя столь же унылой, как прежде – или всё-таки есть в ней место исключениям и праздникам? Достанет ли сил и дальше бороться за своё «место под солнцем»?

А вот «Баргамот и Гараська» – история о том, как, опять-таки, праздник (по Андрееву, волшебное нарушение сурово-неумолимого, привычно-упорядоченного «хода вещей») столкнул двух абсолютно непохожих друг на друга людей и хоть на время, но преобразил их души. Городовой Баргамот в канун Пасхи едва ли не впервые в жизни проявил жалость к опустившемуся бродяге и пьянице Гараське, привёл его домой «разговеться», а тот… завыл и заплакал как зверь, столь же впервые испытавший на себе человеческое отношение и участие. Ясно, что на следующий день всё вернётся «на круги своя», – но именно в этот момент в восприятии действительности главных героев произведения что-то неуловимо изменилось.

До публикации первых рассказов Леонид Андреев учился на юридическом факультете сначала в Петербурге, а потом в Москве, после смерти отца вынужден был зарабатывать на жизнь преподаванием и рисованием портретов на заказ (а он всерьёз увлекался живописью и цветной фотографией). Затем в течение нескольких лет занимался адвокатской практикой и подрабатывал журналистом. Коллега по юриспруденции Исаак Новик вспоминал: «Судебные отчёты Андреева не были обычными репортёрскими сообщениями о разбиравшихся в суде делах… Всё его внимание сосредотачивалось на характеристике подсудимого и среды, в которой он вращался». Такая вот своеобразная «школа», ставшая источником разных случаев, полных людских бед и страданий, помогла ему в становлении как писателя и дала массу сюжетов на раннем этапе творческой деятельности.

Первый рассказ (тот же «Баргамот и Гараська») был опубликован в 1898 году в газете «Курьер», где как раз выходили и публицистические материалы Андреева. На этот рассказ обратил внимание набиравший тогда популярность Максим Горький. По его рекомендации начинающего автора приняли в литературный кружок «Среда», куда входил, например, Иван Бунин. Это был период настоящей и плодотворной литературной учёбы.

А через три года в журнале «Жизнь» появляется другое произведение («Жили-были»), после которого Андреева уже по-настоящему заметили и по достоинству оценили в литературной среде. И вот в издательстве «Знание», которое возглавлял Горький, вышел дебютный сборник рассказов писателя. Поэт Николай Телешов писал: «Имя Леонида Андреева стало сразу известным и вскоре заблистало в литературе. Все журналы и газеты заговорили о нём». Тут стоит добавить, что эта первая книга выдержала впоследствии несколько переизданий.

Если ранние произведения были написаны безыскусным, живым языком, представляли собой яркие зарисовки действительности и пробуждали сострадание к главным героям, то следующие рассказы были приняты уже не так тепло и хорошо. Они вызывали неоднозначные, порой прямо противоположные оценки. Ведь автор решился заговорить о том, о чём принято молчать, – о тёмной стороне человеческой души, о страхе, об инстинктах, которые в стрессовой ситуации легко могут возобладать над человеческим разумом. В воздухе явно запахло скандалом. И особенно яростные столкновения вызвал жутковатый рассказ «Бездна».

Сюжет его вкратце таков. Студент Немовецкий гуляет по лесу со своей возлюбленной Зиной. Постепенно темнеет, и выясняется, что молодые люди заблудились. И тут на них нападают местные бродяги. Студента избивают, а девушку догоняют и насилуют. Немовецкий приходит в себя и вскоре выходит к тому месту, где лежит голое тело возлюбленной. Зина жива, но без сознания. В состоянии сильнейшего нервного срыва он начинает прикасаться к ней, шептать слова любви, целовать и… «чёрная бездна поглотила его».

Вот этот финал рассказа – мастерски написанный, страшно-убедительный в своих психофизиологических подробностях – вводит читателей в состояние шока. Неудивительно, что один из критиков назвал произведение «образцовой гнусностью». Однако были и те, кто выступил на защиту молодого автора. Мнения «собратьев по цеху» также разделились: рассказ высоко оценили Иван Бунин и Максим Горький, в то время как Лев Толстой, напротив, остался огорчённым.

Забегая вперёд, отметим, что судьбу «Бездны» разделили и многие другие произведения. Одни хвалили Андреева за творческую смелость и психологическую глубину, другие, наоборот, ругали его за слишком натуралистические подробности. Были и те, кто видел здесь критику социальных условий и обывательской морали.

Кто же прав? Этот вопрос наверняка не имеет однозначного ответа. Всё зависит от «оптики», то есть той системы взглядов, с которой мы подходим к изучению творчества писателя. Важно то, что Леониду Андрееву удалось нащупать нерв, благодаря которому его произведения и поныне вызывают интерес у самых разных людей. Это, как уже говорилось, обращение ко многим сторонам нашей жизни, её противоречиям (отсюда и многие «мрачные» названия: «Тьма», «В тумане», «В тёмную даль»). Герои Андреева зачастую оказываются «на краю» и уже одним этим приковывают внимание, пробуждая по отношению к себе сильные чувства. Впечатления от прочитанного остаются поэтому надолго – особенно если знакомство с его книгами произошло в юности, как правило, отмеченной большим разнообразием духовных поисков и сомнений. В течение нескольких лет писатель оставался безумно популярным среди молодёжи – и, судя по всему, прекрасно осознавал причину своей славы. Ему удалось исследовать самые потаённые уголки человеческой личности – и передать нам ощущение сложной неоднозначности того, что происходит внутри и вокруг нас.

Начало 1900-ых выдалось непростым и для самого писателя. Мучительный поиск новых героев и тем сопровождался переменами в личной и общественной жизни. Буквально накануне свадьбы в квартире Андреева был произведён обыск: полиция хотела найти письма Горького, который, как известно, сочувствовал идеям социал-демократии. Выступал в защиту свободомыслия и Леонид Николаевич. В разгар студенческих волнений 1904 года он высказывался против их жестокого разгона и подписывал обращения к властям. А через год грянула революция. Писатель попал в Таганскую тюрьму – за то, что позволил провести в своей квартире заседания центрального комитета Российской социал-демократической рабочей партии. Освободиться ему удалось не без помощи известного мецената Саввы Морозова.

Опасаясь повторного ареста, Андреев с семьёй перебирается в Финляндию, а оттуда – в Германию (как известно, отправился в эмиграцию и Максим Горький). Однако там во время родов супруга писателя умерла. Страшный удар помогла пережить работа. В этот период творческий стиль прозаика получает дальнейшее развитие: произведения становятся более аллегорическими, наполненными символизмом. Истолкования символа помогают лучше понять заключённую в тексте мысль. И каждый такой многогранный образ выглядит очень ярким и экспрессивным.

Ещё в ходе Русско-японской войны Леонид Андреев пишет одно из самых внушительных своих произведений – повесть «Красный смех». Читая его, невозможно сохранить спокойное состояние духа. Кажется, что вместе с героями повествования, угодившими в военную мясорубку, ты и сам медленно, но неотвратимо сходишь с ума. И в воспалённом сознании – как и вокруг – остаётся один лишь только «красный смех», над которым больше не властен человеческий разум. Вызываемый больным рассудком нескончаемый поток галлюцинаций, в которых перемешаны явь и бред, мёртвые и живые, жестокая реальность войны и воспоминания о доме… На момент выхода повести многим современникам всё это могло показаться намеренно заострённым преувеличением, рассчитанным на излишнюю впечатлительность модным литературным трюком. Но прошло всего десятилетие, и грянула Первая мировая война…

Обращение к символам позволило писателю выйти на новый уровень обобщения, осмысления реальности. По сути, каждый подобный прозаический текст его становился развёрнутым символом. Таков, например, рассказ «Стена»: по мысли автора, название отражает суть всего того, что стоит на пути человечества к новой совершенной и счастливой жизни. Таков рассказ «Так было», посвящённый теме взаимоотношения свободы и власти: здесь образ маятника часов символизирует собой установленный в мире неизменный порядок.

Работа над словом, поиск и обретение новых художественных средств позволили Андрееву подойти к более масштабным произведениям, попробовать себя в других – помимо рассказа – жанрах. Значительные замыслы перерабатывались в повести (самыми известными из них стали «Жизнь Василия Фивейского», «Иуда Искариот», «Рассказ о семи повешенных») и в драмы («Жизнь человека», «Царь Голод», «Анатэма»). Сюда же можно отнести и последнее крупное произведение прозаика – неоконченный роман «Дневник Сатаны».

И снова писателю вменяли в вину то, какие темы он затрагивает и как именно он их раскрывает. Некоторые пьесы были запрещены к постановке. А повесть «Иуда Искариот» вызвала много споров и недовольство верующих: ведь апостолы в ней – обычные люди, не чуждые пороков, а Иуда по сути своей – несчастный человек, совершивший предательство именно для того, чтобы убедиться: идеал, святость действительно существуют. Согласимся с тем, что такое прочтение библейской легенды представляется, как минимум, несколько необычным. Но вспомним и о том, что тремя десятилетиями позже уже М. А. Булгаков в романе «Мастер и Маргарита» предложил своё видение того, как могли пройти последние дни жизни Иисуса Христа…

В 1908 году Леонид Андреев женился во второй раз и окончательно переехал в Финляндию (которая в то время, напомним, была автономной частью Российской империи). Это было время, когда уже не писатель работал на своё имя, а наоборот, имя работало на него самого. Любое издательство сочло бы за честь напечатать у себя хотя бы один его небольшой рассказ. Предложений действительно хватало, а гонорары, которые выплачивались этому автору, были одними из самых высоких в России. Сам Андреев в этот период в основном сотрудничал с альманахами модернистской направленности.

Начало Первой мировой войны прозаик встретил с воодушевлением: «Победить Германию необходимо: это вопрос жизни и смерти не только для России – величайшего славянского государства, все возможности которого впереди, – но и для европейских государств. <…> Разгром Германии будет разгромом Всеевропейской реакции и началом нового цикла европейских революций», – говорил он в интервью газете «Нью-Йорк Таймс». Несмотря на то, что к революционным идеям к тому времени Леонид Николаевич уже охладел, всё-таки ему хотелось верить, что освобождение как личности, так и общества возможно. Поэтому-то в 1917 году он и принял Февральскую революцию, но не принял Октябрьскую. И в последний год своей жизни фактически оказался в эмиграции.

Поздние произведения писателя были посвящены «трагедии маленького человека» и проникнуты, как бы это сейчас сказали, историческим пессимизмом. «Все мои несчастья сводятся к одному: нет дома. Был прежде маленький дом, дача в Финляндии, и большой дом: Россия с её могучей опорой, силами и простором. Был и самый просторный дом – искусство-творчество, куда уходила душа. И всё пропало. Вместо маленького дома – холодная, промёрзлая, оборванная дача с выбитыми стёклами, а кругом – чужая и враждебная Финляндия. Нет России…».

12 сентября 1919 года в местечке Мустамяки Леонид Николаевич Андреев скоропостижно скончался от паралича сердца. В 1956 году его прах был перезахоронен в Ленинграде на Волковском кладбище. С этого же времени в СССР переиздаются его избранные произведения. Новая волна популярности творчества этого писателя пришлась в нашей стране на очередной переломный момент – на Перестройку. И в 1991 году в Орле, на родине писателя, открылся Дом-музей Леонида Андреева.

Леонид Билютин. методист цгб.